Амето   ::   Боккаччо Джованни

И красный ждет тебя жасмин и белый,

и смокв достаточно, и вдоволь слив,

и миндаля, и земляники спелой,

и груш отборных; и в тени олив

нашел я голубят в гнезде средь луга,

чьих перышек жемчужен перелив, —

ты ими позабавишься; из лука

зайчиху подстрелив, я взял у ней

зайчат смешных и милых, даже злюка

и тот им улыбнется; иль скорей

три олененочка тебе по нраву,

моих не Избежавшие сетей?

И всякий плод, и всякую забаву

я сберегаю для тебя одной,

приди же в милосердную дубраву,

беги несносной духоты дневной,

пренебреги охотничьей потехой —

вернешься к ней, когда не будет зной

ловитве огорчительной помехой.



IX

Умолкает песнь, и солнце правит коней к Гесперийским волнам [21] ; истекли часы палящего зноя, и вот уже ночь, окутав мир, восстала из Ганга, а желанной Лии все нет на урочных лужайках. Засветились звезды, и, различив их в небе, Амето, унылый, возвратился под кровлю, кляня свою леность и пеняя на зловредность Фортуны в надежде, что впредь она будет милостивей. Подступают дни празднеств, со времен седой старины посвященных Венере, узами света связанной с Фебом, вступившим в середину Тельца [22] , похитителя Европы.

Огласились храмы, и хлынувшие в них нарядные лидийские толпы [23] воскурили благовония богам; избранная знать и простолюдины, смешавшись, умилостивили богов молитвой и жертвами и предались праздничному ликованью. Девы, жены и престарелые матери в блистающих чудных убранствах являли в храмах свою красоту; и сами храмы, изнутри и снаружи украшенные гирляндами из листвы и цветов, вливали в душу веселье. Но торжественнее прочих, покоясь белоснежным сводом на мраморных колоннах, высится храм, равно отстоящий от быстрых вод Муньоне и Сарно, в кругу величественных сосен, стройных елей, могучих дубов и рослых буков, бросающих узорные тени на храмовую площадь.