Без вины виноватые   ::   Островский Александр Николаевич

Зачем она на меня смотрит? И какое глупое выражение! Точь-в-точькруглолицая, сытая деревенская девка, которая стоит у ворот, неизвестно чему рада, скалит зубы и во весь рот улыбается.

Миловзоров . Ты, мамочка, не понимаешь поэзии, а я сижу и про себя думаю: «Эка ночь-то!».

Шмага . Как бы хорошо в такую ночь…

Миловзоров . По Волге кататься?

Шмага . Нет, в трактире сидеть.

Миловзоров . Ну, что за вздор! В трактире хорошо зимой. На дворе вьюга или мороз, квартиры у нас, по большей части, сырые или холодные; в трактире светло и тепло.

Шмага . И весело.

Миловзоров . Ну, а летом там душно, мамочка.

Шмага . А ты вели окно открыть; вот тебе и воздух, и поэзия! Луна смотрит прямо тебе в тарелку; под окном сирень или липа цветет, померанцем пахнет…

Миловзоров . Это от липы-то?

Шмага . Нет, от графина, который на столе стоит. Петухи поют, которых зажарить еще не успели.

Миловзоров . Петухи! Проза, мамочка! Ты, вероятно, хотел сказать: соловьи.

Шмага . Да ведь это по деньгам глядя: много денег, так до соловьев просидишь, а мало, так только до петухов. Соловей зарю воспевает, попоет, попоет вечером да потом опять на заре защелкает; а петух полночь знает, это наш хронометр. Как закричит, значит, наш брат, бедняк, уходи из трактира, а то погонят. (Смотрит на луну и вздыхает.) Нет, вот мука-то, я вам доложу! Мы, изволите видеть, к богатому барину в гости приехали! А зачем, спрашивается! Природой любоваться? Сиди да гляди на луну, как волк в зимнюю морозную ночь.