Четыре квартета   ::   Элиот Томас Стернз

Зубрежка в далеких гранитных зубах,

Шипенье, как предупрежденье с летящего мыса,

Все голоса моря - как и сирена с бакена,

Бьющегося на цепи, как и случайная чайка;

И под гнетом безмолвствующего тумана

Стонет колокол,

Качаемый мертвой зыбью,

Отмеряя не наше время, но время

Старше, чем время хронометров, старше,

Чем время измученных изволновавшихся женщин,

Которые в ночь без сна гадают о будущем,

Стараются расплести, развязать, распутать

И соединить прошедшее с будущим

Меж полночью и рассветом,

Когда прошедшее - наваждение,

А будущее без будущности,

В часы перед утренней вахтой,

Когда время стоит и никогда не кончается;

И мертвая зыбь, и все, что было и есть,

Бьют

В колокол.

II

Но где конец невысказанным стонам,

Осеннему немому увяданью,

Когда цветок недвижный опадает?

И где конец обломкам от судов,

Молитве мертвеца и невозможной

Молитве при ужасном извещенье?

Тут нет конца в движенье непреклонном

Часов и дней, но только умиранье,

Когда бесчувственность овладевает

Годами жизни, сбросившей покров

И оказавшейся не столь надежной

И, стало быть, достойной осужденья.

И остается в старости - лишенным

Достоинства и твердых упований

Роптать на то, что силы покидают,

И в тонущем челне без парусов

Плыть по волнам и в тишине тревожно

Ждать колокола светопреставленья.

Но где же им конец, неугомонным

Рыбачьим лодкам, тающим в тумане?

Кто время океаном не считает?

Кто в океане не видал следов

Крушений, а в грядущем - непреложный,

Как и в прошедшем, путь без назначенья?

Мы видим их, живущих по законам

Рыбацкого скупого пропитанья:

Рискуют, ловят, что-то получают,

И сами не помыслим про улов,

Не столь понятный, менее надежный,

Не находящий в деньгах выраженья.