Фьезоланские нимфы   ::   Боккаччо Джованни

Молчать — нет сил, молчать всего тяжеле:

Огонь в грудивсе будет злей томить.

Так, умереть. Жалеть о жизни мне ли?

Пусть этой муки оборвется нить:

Ведь не погаснет этот пламень жгучий, —

Смерть все равно предстанет неминучей».

XXXVII



Таких речей излил тогда немало

Влюбленный юноша. Но видит он —

Заря погасла, ночь уже настала

И вызвездил давно уж небосклон, —

И как душа помедлить ни желала

На месте милом, молвил как сквозь сон,

Себя одолевая: «Так, злосчастный,

Пускай хоть встречу день, мой день

ненастный».

XXXVIII



Он все же встал, побрел, едва шагая,

Исполнен дум, долиною речной

В родной приют, печально понимая:

«Оттуда шел один, придет — иной».

Вот перед ним и хижина родная.

Так безотчетно он пришел домой:

Идти долиной было далеко ли?

Ну, с четверть мили, уж никак не боле.

XXXIX



В свою каморку он тихонько входит,

Где спал один, вздыхает, еле жив,

Там ощупью постель свою находит

И падает, словца не проронив

Родителям, и ночь без сна проводит,

И только света ждет, нетерпелив,

И мечется на ложе, изнывая,

Все Мензолу со стоном призывая.

XL



Не думайте, что люди воздвигали

Чертогов и домов блестящий строй,

Как ныне там.