Флорентийские ночи   ::   Гейне Генрих

Я же день ото дня все больше пленялся этим образом, становившимся деньото дня вес живее для меня. Нетрудное дело вызывать духов, труднее отсылать их назад, в мрачное небытие; они смотрят на нас с такой мольбой, собственное наше сердце так властно заступается за них... Я не в силах был вырваться, я влюбился в крошку Вери, хоть она и умерла за семь лег до того. Так-прожил я полгода в Потсдаме, всецело предавшись этой любви. Тщательнее прежнего избегал я соприкосновения с внешним миром, и если кому-то случалось, идя по улице, задеть меня, мне становилось очень не по себе, и испытывал мучительный страх, какой, должно быть, ощущают духи мертвых, скитаясь по ночам; говорят, при встрече с живым человеком они пугаются больше, чем пугается живой при встрече с призраком. Случайно через Потсдам в ту пору проезжал путешественник, которого я не мог избежать, а именно мой родной брат. Глядя на него и слушая его рассказы о последних событиях, я очнулся, как от глубокого сна, и, содрогаясь, разом осознал, в каком жутком одиночестве прожил весь этот долгий срок. Я был в таком состоянии, что даже не заметил, как сменилось время года, и с удивлением смотрел на деревья, которые давно потеряли листву и теперь стояли одетые осенней изморозью.

Вскоре я покинул и Потсдам и крошку Бери; в другом городе, где меня ждали важные дела, крайне сложные обстоятельства и отношения не за-медлили, измучив меня, вернуть к жестокой действительности.

-- Господи боже! -- продолжал Максимилиан, и верхняя губа его дрогнула страдальческой улыбкой.