Ганц Кюхельгартен   ::   Гоголь Николай Васильевич

Видали ужкрасавца снигиря;

И осенью давно запахло в поле,

И пожелтел давно зеленый лист,

И ласточки давно уж отлетели

За дальние, роскошные моря.

Кричит разумная хозяйка Берта:

«Так долго не годится быть Луизе!

Темнеет день. Теперь не то, что летом;

Уж сыро, мокро, и густой туман

Так холодом всего и пронимает.

Зачем бродить? беда мне с этой девкой;

Не выкинет она из мыслей Ганца;

А бог знает, он жив ли, или нет».

Не то совсем раздумывает Фанни,

За пяльцами сидя в своем углу.

Шестнадцать лет ей, и, полна тоски

И тайных дум по идеальном друге,

Рассеянно, невнятно говорит:

«И я бы так, и я б его любила». —



КАРТИНА XVII

Унывна осени пора;

Но день сегоднишний прекрасен:

На небе волны серебра,

И солнца лик блестящ и ясен.

Один дорогой почтовой

Бредет, с котомкой за спиной,

Печальный путник из чужбины.

Уныл, и томен он, и дик,

Идет согнувшись, как старик;

В нем Ганца нет и половины.

Полупотухший бродит взор

По злачным холмам, желтым нивам,

По разноцветной цепи гор.

Как бы в забвении счастливом,

Его касается мечта;

Но мысль не тем уж занята. —

Он в думы крепкие погружен.

Ему покой теперь бы нужен.

Прошел он дальний, видно, путь;

Страдает больно, видно, грудь;

Душа страдает, жалко ноя;

Ему теперь не до покоя.