Граф и Анна   ::   Могилевцев Сергей

Это кто тут орет, как приговоренная к смерти свинья, которую на веревке тащат на бойню? это ты тут, Кубышка, орешь, как дородная свиноматка под ножом мясника, который по ошибке всадил ей лезвие не туда, куда следует? это тебя кто-то режет посреди ясного белого дня?

К у б ы ш к а. Меня, ох, меня, Афродита, будь он неладен, твой полоумный сынок! без ножа зарезал, злодей; приговорил к смерти посреди белого дня.

А ф р о д и т а. Да что же он сделал такое, Кубышка, чем оскорбил твою ясную светлость? которую, как мне известно, ничем на свете прошибить невозможно, разве что угрозой лишить тебя ежедневной доброй выпивки и трехразового питания; что сделал тебе мой идиот?

Г р а ф (всплескивает руками). Ах, как хорошо, как чудесно, как все по тексту идет в этой божественной пьесе! говорите, милые женщины, говорите, – вы, мама, и ты, приговоренная к смерти Кубышка; особенно ты, ибо не так уж много осталось у тебя реплик в запасе, ибо конец уже близится, и скоро на ваше место придут другие, не менее, и даже более разговорчивые персонажи; говори, подруга Кубышка, говори побыстрей, выложи все обо мне, что накопилось у тебя на душе!

К у б ы ш к а (тяжело дышит, обмахивается платком). Выложи… о тебе… все, что накопилось в душе?… (Неожиданно начинает жалобно причитать.