Избранное   ::   Петров Сергей

Вон головы мои, как лысые сыры,

лежат, лишенные и плеч и шеи,

и рады, что в них есть червивые траншеи,

и рады от дыры и до дыры.

Лежат они, округло хорошея,

как с неба выставленные миры.

Лежат они невдалеке от масла,

которое белеющую плоть

поставило стеной, за пряслом прясло,

но в масле не катаются. Колоть

ножом их не велел Господь,

и по частям они обречены железу

и жизни, как вседневному надрезу.

Располосованный наискосок,

как лососины розовый кусок,

не может рот полунемой открыться,

а кровь густеет, как томатный сок.

И из ладони, словно из корытца,

сухие пальчики, как веточки корицы.

И каждый мой отдел не оттого ль высок,

что мне затылок, темя и висок

украсили и соль и сахарный песок?

Ой, полным-полна авоська!

Есть и перец в ней и лук.

Не жалей ни слез, ни воска,

ни утраты, ни разлук.

Всё есть во мне. И жить — как жрать и жрать.

Надежде я свояк, а делу кум.

Могу товар своей рукой-владыкой брать

и по-лукулловски жевать рахат-лукум.

Рабочий день, бывает, разворчится,

а в деньгах ветер, свист и кутерьма.

Соскочит с полки баночка горчицы

и в руки прыгает сама...

Чужой огромной жизни послужи-ка,

и прянут пряности в открытый рот, как рать,

язык и нёбо обожжет аджика,

крапивой продерет. А жить — как брать и жрать.