Избранное   ::   Петров Сергей

Стоит на Севере большой и косоротый

из камня сложенный кроваво-серый мрак,

как древней мудростью, скудея позолотой, —

и нет вокруг него ни горсточки зевак.

Только вывеска из тени

извещает вдруг, что тут

морфологии растений

(неподвижный) институт.

октябрь 1972



(«Когда живется мне, и я тогда живусь»)



Когда живется мне, и я тогда живусь,

переживаясь от стены к обрыву.

А то скачу себе, не дуя даже в ус,

зато уж — до горы, и в хвост, и в гриву!

И, погоняя своего коня,

без шапки, без креста, без чекменя

я еду от меня ко мне через меня.

И, каждой Божьей вере изменя

и ничего вокруг не присеня,

я думаю, как бы остаться живу.

Воистину, я круглый дурачина

посередине своего ума!

А жизнь — одна сплошная кортома.

Срядилась жить — готова котома,

и догорай, моя лучина!

Сильней всех истин — смерть. Но то-то и кручина,

что истина сама и есть кончина,

иначе ведь она и не сама.

1972



ТРЕТЬЯ РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ФУГА

Возсия мирови свет разума



Свет раскромсал полтьмы, как добрый каравай.

Свет полоснул тебя. Не прячься в плечи!

Горячего нутра во мраке не скрывай,

последний хлебец, вынутый из печи!

Да плачут по тебе горячим воском свечи!

Она была одна, орлиная звезда!

Она сияла, как исчадье мысли.

(Беспомощней птенцов из темного гнезда

другие звезды падали и висли).

Бог с вами! — жалобно вопила благостыня.