Избранное   ::   Петров Сергей

Кладу искусственные зубы я на полку

(авось другому пригодятся волку!)

и существую втихомолку,

по жизни, как по воздуху, гребя

руками и налево и направо.

(Дощатый сна качается причал).

Да из себя ли я блажного накричал?

Не помогла ли мне моя орава?



Фуга

Орган сияет, как воздушный лес.

А старый ум, заштатный органист,

на лавку, червием источенную, взлез,

по ней елозит. Ну-ка, погонись

руками борзыми по бору Баха!

Грубит труба. И высь несется вниз.

В поту душа, и брюхо, и рубаха.

И что сыграю я своей ораве?

Вся уйма музыки — как разливная тьма.

Лукавый ум переключает яви,

и тема тьмы рождается сама.

Брось, музыкант, дедок невеликатный!

Судьба, как баба банная, груба.

И подмывает пол. Брось, органист заштатный,

давить на клавиши! Ведь всё равно труба.

Играй руками или же ногами,

играй на хорах или же в гробу.

А музыка всей уймою на гамме

семитоновой вылетит в трубу,

как ведьма, к очень неприятной яви

и, в непроглядном времени пляша,

она Любаве скажет, как забаве:

Намаялись! Пойдем-ка спать, душа!

1-7 ноября 1975



(«Люди видели Тебя, и насказано»)



Люди видели Тебя, и насказано

так, что вся твоя парсуна дегтем мазана.

Или это от забот дня рабочего

набрехали, что Тебя скособочило?

Чем же, дескать, были вы очарованный?

Ведь у глаз-де цвет воды дистиллированной.

А затылок-де трясет крысьим хвостиком,

на гимнастике душа стала мостиком.