Сармат - Кофе на крови   ::   Звягинцев Александр

Не потерявший былой силы и стати громадный старик с седыми усами и гривой белых как снег волос трогает черенком нагайки пацаненка, застывшего с открытым ртом от созерцания земной красоты, от чувства сопричастности к этому огромному, прекрасному миру, в котором ему суждено было родиться и жить. Старик прячет в усах улыбку:

- Полюбовался Доном Ивановичем, и будя, бала! А то всех коней разберут, а тебе лошадь достанется.

- Деда, а чем конь отличается от лошади? - спрашивает вихрастый мальчуган, поспевая бегом за широким дедовским шагом.

- Брюхом! - отвечает старик, направляясь к стоящей на горе конюшне.

Перед конюшней, в загоне, с десяток заморенных, вислобрюхих лошадей тянется к подошедшим мосластыми мордами, на которых светятся скорбным светом всепонимающие миндалины глаз. Сморкнувшись, старик отворачивается от них и сердито спрашивает у корявого, заросшего щетиной мужика, от которого так разит перегаром, что, кажется, даже мошкара падает вокруг замертво:

- Почто животину заморили - ни в стремя, ни в беремя теперича ее?!

- Дык в колхозе-то ни фуража, ни сена, в зиму-то лишь солома ржавая! отвечает тот, часто моргая мутными глазами.

- Брешешь, чудь белоглазая! - подает голос невесть откуда взявшийся коренастый старик в длинной вытертой кавалерийской шинели. И, обращаясь к деду, сообщает: - Пропили они с бригадиром да ветеринаром и фураж и сено...

- Не пойман - не вор! - взвивается корявый.

- Вор! - гневно кричит в ответ старик и вновь поворачивается к деду. В казачье время за такое сверкали бы на майдане голыми задницами...