Сармат - Кофе на крови   ::   Звягинцев Александр

- Ая, как сейчас помню, Платон Григорьевич, тебя и батяню мово, Евграфа Кондратича, царство ему небесное, в погонах есаульских золотых, при всех "Егориях", - говорит старик в шинели и наклоняется к деду ближе. Сказывал один в ссылке, что это ты достал шашкой комиссара, который батяню твово в распыл пустил...

- Чего гутарить о том, что было? - произносит дед и, глядя куда-то в задонские дали, со вздохом добавляет: - То все быльем-ковылем поросло, паря....

- И то верно! - соглашается Кондрат Евграфович и меняет тему разговора. - А сыны твои где? Прохор, Андрей, погодок мой, Степа?.. По белу свету, чай, разлетелись?

- Разлетелись! - кивает дед. - В сорок первом, в октябре месяце, когда германец к Москве вышел, под городом Яхромой сгуртовались казаки и по своей печали прорвали фронт и ушли гулять по немецким тылам. Добре погуляли! Аж до Гжатска, почитай, дошли...

Как говорится, гостей напоили допьяна и сами на сырой земле спать улеглись. Не вернулись мои сыновья с того гульбища. Все трое не вернулись. И могилы их не найти, лишь память осталась.

- Бона оно! - вырывается у Кондрата Евграфовича, и, заглянув в лицо старика, он спрашивает с надеждой: - А поскребыш твой?.. Я ему еще в крестные отцы был записан.

Платон Григорьевич прижимает к плечу пацаненка, хмуро произносит:

- Гвардии майор Алексей Платонович Сарматов пал геройской смертью под корейским городом Пусаном семь лет назад. - Он кивает на пацаненка.