Камень, Tristia   ::   Мандельштам Осип

x x x

Когда на площадях  и в  тишинe келейной

Мы сходим  медленно с  ума,

Холоднаго и чистаго рейнвейна

Предложит  нам  жестокая зима.

В  серебряном  ведрe нам  предлагает  стужа

Валгаллы бeлое вино,

И свeтлый образ  сeвернаго мужа

Напоминает  нам  оно.

Но сeверные скальды грубы,

Не знают  радостей игры,

И сeверным  дружинам  любы

Янтарь, пожары и пиры.

Им  только снится воздух  юга,

Чужого неба волшебство.

-- И все-таки упрямая подруга

Откажется попробовать его.

1917

x x x

Среди священников  левитом  молодым 

На стражe утренней он  долго оставался.

Ночь iудейская сгущалася над  ним ,

И храм  разрушенный угрюмо созидался.

Он  говорил : Небес  тревожна желтизна,

Уж  над  Евфратом  ночь, бeгите, iереи.

А старцы думали: Не наша в  том  вина.

Се черно-желтый свeт , се радость Iудеи.

Он  с  нами был , когда на берегу ручья

Мы в  драгоцeнный лен  субботу пеленали

И семисвeщником  тяжелым  освeщали

Iерусалима ночь и чад  небытiя.

1917

x x x

1

Золотистаго меду струя из  бутылки текла

Так  тягуче и долго, что молвить хозяйка успeла:

Здeсь, в  печальной Тавриде, куда нас  судьба занесла,

Мы совсeм  не скучаем , -- и через  плечо поглядeла.

2

Всюду Бахуса службы, как  будто на свeтe одни

Сторожа и собаки. Идешь -- никого не замeтишь.

Как  тяжелыя бочки, спокойные катятся дни.

Далеко в  шалашe голоса: не поймешь, не отвeтишь.