Страница:
42 из 44
Конь куражится, взыграв.
Улыбается Володя.
Арестован - значит, прав.
Благодушный рыхлый пристав
с ним на "вы", а не на "ты".
У него сегодня приступ
бескорыстной доброты.
Мальчик мягкий, симпатичный,
чем-то схож с его детьми.
Сразу видно - из приличной,
из начитанной семьи.
Замечает пристав здраво:
"Тюрем - много, жизнь - одна.
Что бунтуете вы, право?
Перед вами же стена".
Но улыбка озорная
у Володи:
"Да, стена,
только, знаете, - гнилая.
Ткни - развалится она".
Обмирает пристав, ежась:
"Это слышу я стрезва?
Неужели есть возможность,
что она того... разва..."
Для него непредставимо,
что развалится режим,
как давным-давно для Рима,
что падет прогнивший Рим;
как сегодня на Гаити
для тонтонов Дювалье,
и в Мадриде на корриде,
и на греческой земле.
Топтуны недальнозорки.
Заглянуть боясь вперед,
верят глупые подпорки,
что стена не упадет.
А смеющийся Ульянов
ловит варежкою снег,
и летит буланый, прянув,
прямо в следующий век.
Там о смерти Че Гевары,
как ацтеки о богах,
мексиканские гитары
плачут, струны оборвав.
Но за ржавою решеткой
нацарапано гвоздем
по-Володиному четко:
"Мы пойдем другим путем".
Может, слышно в Парагвае:
"Перед вами же стена...",
а в ответ звучит: "Гнилая...
|< Пред. 40 41 42 43 44 След. >|