Счастливая странница   ::   Пьюзо Марио

Лючия Санта отказывалась даже слышать об этом. У Октавии, изнуренной недосыпом и волнением, начиналась истерика, и мать приводила ее в чувство звонкими пощечинами. Как-то ночью, когда отец затянул свое «Gesu, Gesu», Октавия передразнила его из-за двери.

Когда отец принялся браниться по-итальянски, Октавия ответила тем же, копируя его акцент, и грязная иностранная ругань, оглушительно-звонкая в темноте, прозвучала еще ужаснее, чем отцовское сквернословие. Сал и малютка Лена расплакались, Винни и Джино сели спросонья на край кровати, оглушенные страхом. Лючия Санта забарабанила дочери в дверь, умоляя ее угомониться. Однако Октавия уже не владела собой, поэтому отец сдался первым.

Наутро отец не вышел на работу. Лючия Санта дала ему отлежаться, пока не выгнала детей в школу, а потом вошла к нему с завтраком.

Он лежал одеревеневший, как бревно, уставившись пустым взглядом в потолок. Она тряхнула его за плечо, и он гулко забубнил:

— Я умер, не хороните меня без одежды. Обуйте меня в хорошие ботинки. Меня призвал господь. Я умер.

Мать настолько перепугалась, что стала щупать его конечности. Они оказались холодны как лед и неподвижны. Вскоре отец снова заголосил:

— Gesu, Gesu, помилуй! Aiuto, aiuto «Помилуй (ит.).».

Она схватила его за руку.

— Позволь мне вызвать для тебя доктора, Фрэнк.

Ты болен!

Отец рассвирепел так, как гневается только мертвец. Гулким, угрожающим голосом он произнес:

— Пусть врач только сунется — я вышвырну его в окно.