JК
Счастливая странница :: Пьюзо Марио
Страница: 33 из 375 — Mi, midisplace «Мне очень жаль (ит.).». Но мне все равно.
Девушка знала, что еще одна грубость с ее стороны — и мать бросится на нее, как разъяренная кошка, не жалея тумаков. Октавии не было страшно, однако в разумных пределах она готова была проявлять почтительность; кроме того, она знала, что мать, глава семьи, полагается на нее, уважает ее и никогда не примет сторону враждебного мира, чтобы нанести ей поражение. Она чувствовала себя виновной в вероломстве — ведь она считала, что жизнь матери проходит зря.
Октавия улыбнулась, чтобы придать резкости своей последующей тираде.
— Я хочу сказать, что не желаю идти замуж, а если пойду, то чтобы никаких детей. Не хочу отказываться от жизни только ради этого. — В последнее слово она вложила все свое презрение, а также страх перед неведомым.
Лючия Санта оглядела свою американскую дочку с ног до головы.
— Ах, — проговорила она, — бедное мое дитя…
У Октавии прилила кровь к лицу, и она умолкла.
Мать думала о чем-то другом. Она встала, вышла в спальню и вернулась с двумя пятидолларовыми купюрами, вложенными в сберегательную книжку.
— Бери и побыстрее спрячь, пока не вернулись твои отец и брат. Занесешь на почту, когда пойдешь завтра на работу.
— Он мне не отец, — ядовито заметила Октавия.
Не сами эти слова, а таящаяся в них спокойная ненависть заставила ее мать тотчас разрыдаться.
Девушка знала, что еще одна грубость с ее стороны — и мать бросится на нее, как разъяренная кошка, не жалея тумаков. Октавии не было страшно, однако в разумных пределах она готова была проявлять почтительность; кроме того, она знала, что мать, глава семьи, полагается на нее, уважает ее и никогда не примет сторону враждебного мира, чтобы нанести ей поражение. Она чувствовала себя виновной в вероломстве — ведь она считала, что жизнь матери проходит зря.
Октавия улыбнулась, чтобы придать резкости своей последующей тираде.
— Я хочу сказать, что не желаю идти замуж, а если пойду, то чтобы никаких детей. Не хочу отказываться от жизни только ради этого. — В последнее слово она вложила все свое презрение, а также страх перед неведомым.
Лючия Санта оглядела свою американскую дочку с ног до головы.
— Ах, — проговорила она, — бедное мое дитя…
У Октавии прилила кровь к лицу, и она умолкла.
Мать думала о чем-то другом. Она встала, вышла в спальню и вернулась с двумя пятидолларовыми купюрами, вложенными в сберегательную книжку.
— Бери и побыстрее спрячь, пока не вернулись твои отец и брат. Занесешь на почту, когда пойдешь завтра на работу.
— Он мне не отец, — ядовито заметила Октавия.
Не сами эти слова, а таящаяся в них спокойная ненависть заставила ее мать тотчас разрыдаться.