JК
Счастливая странница :: Пьюзо Марио
Страница: 99 из 375 — Я уже пять лет работаю и приношу домой деньги. Я больше не ребенок.
Лючия Санта поднялась, решительная и непреклонная в своем черном платье. Слова ее прозвучали, как реплика в трагедии:
— Я — твоя мать. Как ты смеешь перечить мне в присутствии чужих?
Бесстыжая Ле Чинглата презрительно подхватила:
— Va, va, giovanotto «Иди, иди, парень (ит.).». Иди с мамой. Когда мать кличет, детям положено повиноваться.
Через загар на лице Ларри проступили красные пятна. Лючия Санта разглядела в его глазах взрослую ярость. Сейчас он походил на своего покойного папашу.
— Черта с два я пойду! — ответил он.
Мать кинулась к нему и отвесила увесистую пощечину. Он оттолкнул ее, и она отлетела к столу.
Ле Чинглата замерли, ошеломленные. Теперь беды не оберешься. Они встали между матерью и сыном.
— Та-а-к! — Лючия Санта удовлетворенно вздохнула. — Сын поднял руку на мать! Animale! «Животное! (ит.)» Bestia!
Sfachim! «Отродье! (неап. диал.)» Figlio de putana! Благодари бога, что умер твой отец! Благодари бога, что он не видит, как его сын бьет свою собственную мать, чтобы выслужиться перед посторонними!
На щеке у Ларри красовались пять красных отпечатков, но он уже успел прийти в себя.
— Ладно, ма, — неохотно буркнул он. — Я тебя просто оттолкнул. Давай забудем об этом. — Он чувствовал себя виноватым, в нем при виде слез, навернувшихся у матери на глаза, заговорила совесть.
Лючия Санта повернулась к супругам Ле Чинглата.
— Вам так больше нравится, да? Хорошо.
Лючия Санта поднялась, решительная и непреклонная в своем черном платье. Слова ее прозвучали, как реплика в трагедии:
— Я — твоя мать. Как ты смеешь перечить мне в присутствии чужих?
Бесстыжая Ле Чинглата презрительно подхватила:
— Va, va, giovanotto «Иди, иди, парень (ит.).». Иди с мамой. Когда мать кличет, детям положено повиноваться.
Через загар на лице Ларри проступили красные пятна. Лючия Санта разглядела в его глазах взрослую ярость. Сейчас он походил на своего покойного папашу.
— Черта с два я пойду! — ответил он.
Мать кинулась к нему и отвесила увесистую пощечину. Он оттолкнул ее, и она отлетела к столу.
Ле Чинглата замерли, ошеломленные. Теперь беды не оберешься. Они встали между матерью и сыном.
— Та-а-к! — Лючия Санта удовлетворенно вздохнула. — Сын поднял руку на мать! Animale! «Животное! (ит.)» Bestia!
Sfachim! «Отродье! (неап. диал.)» Figlio de putana! Благодари бога, что умер твой отец! Благодари бога, что он не видит, как его сын бьет свою собственную мать, чтобы выслужиться перед посторонними!
На щеке у Ларри красовались пять красных отпечатков, но он уже успел прийти в себя.
— Ладно, ма, — неохотно буркнул он. — Я тебя просто оттолкнул. Давай забудем об этом. — Он чувствовал себя виноватым, в нем при виде слез, навернувшихся у матери на глаза, заговорила совесть.
Лючия Санта повернулась к супругам Ле Чинглата.
— Вам так больше нравится, да? Хорошо.