Лиса и виноград   ::   Могилевцев Сергей

Вокруг начинает собираться т о л п а т о р г о в ­ц е в , с интересом прислушивающихся к разгорающему­ся скандалу. То тут, то там мелькает лицо А п о л л о н а , который переходит от одного торгов­ца к другому, и что-то шепчет им на ухо. Здесь же К о р и н н а.

П р о д а в е ц п т и ц. Возмутительно, отвратительно! Какой-то заезжий горбатый урод сравнивает наши лица с гнилыми фигами!

С т а р у х а. Сам низенький, пучеглазый, и брюхо вспуче­но, а туда же – говорит, что мы провоняли мочой!

Г о л о с а в т о л п е. Мы честные дельфийцы, мы жите­ли священного города! не позволим наглому иностран­цу оскорблять наши нравы и наш образ жизни! Не поз­волим обезьяньему старосте смеяться над нами!

Х е р е й (выходя вперед, закрывая рукой Э з о п а ) . По­стойте, граждане дельфийцы, постойте, никто не соби­рается оскорблять ваши обычаи; никто не собирается смеяться над вами; просто мой господин, известный в Элладе писатель и баснописец, выражается образно и несколько отстраненно. Что поделать, господа, таковы все писатели, и не стоит их за это судить слишком строго!

Г о л о с а в т о л п е. А нам плевать, писатель он, или нет! Мы требуем справедливости за фиги и за мочу!

Э з о п (выходя вперед, отстраняя Х е р е я ) . Постой, Херей, постой, я не нуждаюсь в твоей благородной помо­щи. О чем ты им говоришь, о какой отстраненности и о каких писательских приемах? Да они сроду не слыхали таких слов, им привычней разговоры о репчатом луке да о ценах на помидоры или прошлогоднюю репу.