Монолог о браке   ::   Радзинский Эдвард Станиславович

Ну почему уж такой некрасивой?

ОН. А вот это загадка: любимой подруге положено быть некрасивой.

ОНА смеется.

ОН. Она хороша!

ЕЕ МАТЬ. Ах, как она хороша!

ОН. На мехмате – на трагически бедном красивы­ми девушками мехмате – многие были в этом увере­ны.

МАТЬ. Она – красавица!

ОН. Правда, после окончания университета только трое по-прежнему разделяли эту уверенность: ее мать, я и она сама.

ГЕНЫЧ. Хай-класс! (Поднимается.)

ОН. Может, не надо?

Но ГЕНЫЧ уже подходит к ее столику, что-то говорит, и ОНА смеется. Он еще что-то говорит – и ОНА заливается смехом. Тогда он вынимает записную книжку и о чем-то ее спрашивает.

ОН. Сейчас он запишет ее телефончик. А потом начнет возвращаться в общежитие очень поздно, а потом однажды я спрошу его дрожащим голосом: «Как дела?»

ГЕНЫЧ (оборачиваясь). Все то же… Короче, селявивка или «все путем», как говорят трудящиеся.

Возвращается.

ОНА (вслед). Но все случилось иначе. К несчастью.

ГЕНЫЧ (возвращается, искренне удивлен). Ты знаешь, старый, какая ерунда… Она хочет, чтобы ты тоже подошел.

ОН тотчас вскакивает.

ОНА. Ты сидел такой смешной, растерянный, мне тебя просто стало жалко.

ОН. Так ты сказала потом. И в дальнейшем ты по­чему-то очень любила меня жалеть.

ГЕНЫЧ (подводя его к столику). Ну, знакомьтесь. «Отец Онуфрий, основатель Онежской обители»…

ОН. Это он так всегда шутил.