На дне   ::   Горький Максим

Я знаю… они — не дураки, дедка!

Из окна Костылевых доносится крик Наташи: «За что? Постой… за что-о?»

Лука (беспокойно) . Наташа? Она кричит? а? Ах ты…

В квартире Костылевых — шум, возня, звон разбитой посуды и визгливый крик Костылева: «А-а… еретица… шкуреха…»

Василиса . Стой… погоди… Я ее… вот… вот…

Наташа . Бьют! Убивают…

Сатин (кричит в окно) . Эй, вы там!

Лука (суетясь) . Василья бы… позвать бы Васю-то… ах, господи! Братцы… ребята…

Актер (убегая) . Вот я… сейчас его…

Бубнов . Ну и часто они ее бить стали…

Сатин . Идем, старик… свидетелями будем!

Лука (идет вслед за Сатиным) . Какой я свидетель! Куда уж… Василья-то бы скорее… Э-эхма!..

Наташа . Сестра… сестрица… Ва-а-а…

Бубнов . Рот заткнули… пойду взгляну…

Шум в квартире Костылевых стихает, удаляясь, должно быть, в сени из комнаты. Слышен крик старика: «Стой!» Громко хлопает дверь, и этот звук, как топором, обрубает весь шум. На сцене — тихо. Вечерний сумрак.

Клещ (безучастно сидит на дровнях, крепко потирает руки. Потом начинает что-то бормотать, сначала — невнятно, далее:) Как же?.. Надо жить… (Громко.) Пристанище надо… ну? Нет пристанища… ничего нет! Один человек… один, весь тут… Помощи нет… (Медленно, согнувшись, уходит.)

Несколько секунд зловещей тишины. Потом — где-то в проходе рождается смутный шум, хаос звуков. Он растет, приближается. Слышны отдельные голоса.

Василиса . Я ей — сестра! Пусти…

Костылев . Какое ты имеешь право?

Василиса . Каторжник…

Сатин . Ваську зови!..