На всякого мудреца довольно простоты   ::   Островский Александр Николаевич

Еще с кем другим я бы поспорил, а перед добродетельным человеком я пас; я никогда этим не занимался.

Машенька . Тише! Они идут.



Явление второе



Те же , Турусина и Глумов . Турусина садится в кресло. Глумов останавливается с левой стороны и кладет руку на спинку кресла. Курчаев стоит справа, несколько потупившись, в самой почтительной позе. Машенька у стола перелистывает книгу.

Глумов . Когда я почувствовал призвание к семейной жизни, я взглянул на это дело серьезно. Жениться для того, чтобы взять деньги, это не в моих правилах — это была бы торговая сделка, а не брак — установление священное! Жениться по любви… но ведь любовь чувство преходящее, плотское! Я понял, что в выборе подруги на всю жизнь должно быть нечто особое, нечто роковое для того, чтобы брак был крепок. Мне нужно было найти кроткое женское сердце, связать его с своим неразрывными узами; я говорю: судьба, укажи мне это сердце, и я покорюсь твоим велениям. Я вам признаюсь, я ждал чего-то чудесного! Чудесного много на свете, только мы не хотим заметить его.

Турусина . Я сама то же говорю, но не все верят. (Взглядывает на Курчаева, тот шаркает ногой и кланяется.)

Глумов . Я ждал чуда и дождался чуда.

Курчаев . Скажите! Дождались. Это чрезвычайно любопытно.

Глумов . Я поехал к одной благочестивой женщине.

Курчаев . Не к Манефе ли?

Глумов . Нет, к другой. Я Манефы не знаю.