Не было ни гроша, да вдруг алтын   ::   Островский Александр Николаевич

Да так… Нет уж, помилуйте, лучше вы сами…

Анна (Елесе) . Ну, ступай, я приду. (Насте.) Подожди меня. Пойду, посмотрю, что такое. (Уходит, за нею Елеся.)

Настя . У меня что-то повернулось на сердце; в голове мелькнуло что-то такое, что я во сне видела. Это беда какая-нибудь, непременно беда; но мне кажется, что эта беда для меня к лучшему. Какая-нибудь перемена будет. Какая — не знаю. Чего уж я ни передумала! Я думала, что если будет землетрясение или пожар большой, так я спасусь как-нибудь. А как спасусь — уж не знаю. Все это я вечером да ночью передумывала. А как проснулась сегодня утром и увидала, что ночью ничего не сделалось, что нынче день такой же, как и вчера, мне так страшно сделалось, так страшно! Я все ждала, что к утру перевернется что-нибудь в природе, что половина Москвы провалится, и будет озеро, а на той стороне гoры…

Входит Баклушин .

…и что Модест Григорьич приедет ко мне на большой лодке. Я такую картину где-то видела.



Явление седьмое



Настя , Баклушин .

Настя (увидав Баклушина) . Ах!

Баклушин . Не ожидали?

Настя . Не надо. Нет, нет, мне вас не надо.

Баклушин . А сейчас мое имя поминали.

Настя . Ну, так что же! Я долго, долго буду думать о вас, вспоминать вас, а видеть вас не хочу.

Баклушин . Отчего же?

Настя . Вы все мучите меня.

Баклушин . Чем?

Настя . Учите меня, как жить. Зачем говорить о жизни! Мне это очень больно. Вы живете по-своему, я по-своему. Вам жить хорошо, мне худо; так забудем про это. Кончено дело.