Не в свои сани не садись   ::   Островский Александр Николаевич

Как живу я при матушке теперича пятый год, сами знаете, честно и благородно… Пожалуйте еще… выкушайте. (Наливает.) Никого я не трогаю, значит никому до меня дела нет. Конечно, я по молодости своей обязан уважать старшим, да не всякому же: другой не стоит того и внимания, чтоб ему уважать-то. А я к вам с просьбою, Селиверст Потапыч, заставьте за себя богу молить. (Встает и кланяется в пояс.)

Маломальский . Какая же может быть твоя просьба?

Бородкин . Это дело будет касаться Максима Федотыча… Я теперича буду вас просить замолвить за меня словечко.

Маломальский . То есть насчет чего же… это… касающее?..

Бородкин . Насчет Авдотьи Максимовны-с! Есть на то мое желание и маменькино-с.

Маломальский . Это ничего… это можно…

Бородкин . Вы не думайте, Селиверст Потапыч, чтобы я польстился на деньги, или там на приданое, ничего этого нет; мне что приданое, бог с ним, потому у меня и своего довольно; а как собственно я оченно влюблен в Авдотью Максимовну. Стараюсь об ней, примерно, не думать — никак невозможно, потому это сверх моих чувств. Поверите ли, Селиверст Потапыч, сядешь это вечером дома к окну, возьмешь гитару собственно как для увеселения себя, — такая найдет на тебя тоска, что даже до слез.

Маломальский . Это я могу… орудовать…

Бородкин . И мне, кажется, ничего в жизни не надо, кроме как если бы Максим Федотыч отдали за меня Авдотью Максимовну, хотя бы даже безо всякого награждения.

Маломальский . Это все в наших руках.

Бородкин .