Одиссея (пер. В.В.Вересаева)   ::   Гомер

Лицо старуха закрыла руками,

Жаркие слезы из глаз проливая, и грустно сказала:

"Горе! Дитя мое! Что я поделать могу! Как жестоко

Зевс ненавидит тебя! А как ведь его почитал ты!

Кто из смертных такие сжигал молневержцу Крониду

Жирные бедра, такие давал гекатомбы, какие

Ты приносил ему, жарко молясь, чтобы старости светлой

Ты для себя дождался и блестящего выкормил сына?

Лишь у тебя одного он день возвращения отнял.

Может быть, где-нибудь так же над ним, чужеземным скитальцем,

В чьем-нибудь доме богатом служанки бесстыдно глумились,

Как издеваются здесь над тобою все эти собаки!

Их постоянных обид и насмешек желая избегнуть,

Не разрешаешь себя ты обмыть им. Но я-то готова

Очень охотно исполнить приказ Пенелопы разумной.

Ради не только самой Пенелопы тебе я помою

Ноги, но так же и ради тебя. Глубокой печалью

Дух мой взволнован внутри. Послушай-ка то, что скажу я.

Много странников к нам несчастливых сюда приходило,

Но никогда никого столь похожего я не видала,

Как с Одиссеем ты голосом схож, и ногами, и видом".

Ей отвечая на это, сказал Одиссей многоумный:

"Все, старушка, кому приходилось обоих нас видеть,

Все утверждают, что очень один на другого похожи

Мы с Одиссеем, как ты и сама справедливо сказала".

Ярко сияющий таз достала старуха, в котором

Ноги мыла всегда, налила в него раньше холодной

Много воды и горячей потом подлила. Одиссей же

От очага отодвинулся прочь в темноту поскорее:

Тотчас на ум опасенье пришло, чтобы, за ногу взявшись,

Не увидала старуха рубца, и все б не открылось.

Ближе она подошла, чтоб помыть своего господина.