Одиссея (пер. В.В.Вересаева)   ::   Гомер

Нынче ж возлюбленный сын мой – куда, неизвестно – из дома

Бурями прочь унесен. Не слыхала я, как и собрался!

Подлые! Ясно ведь все понимали вы, – как же из вас-то

Не догадалась хотя бы одна разбудить меня тотчас,

Как он на пристань к судну чернобокому из дому вышел!

Если б тогда я узнала, что путь он такой замышляет,

Как бы он в путь ни рвался, но все же бы дома остался

Или меня бы оставил умершею в этом жилище!

Но поскорее ко мне старика позовите Долия,

Данного в слуги отцом мне, когда я сюда отправлялась,

Здесь же за садом моим многодревным смотрящего.

Пусть он Тотчас к Лаэрту бежит и, подсевши, ему все расскажет.

Может быть, в сердце своем он какое придумает средство

С жалобой выйти к народу, который губить дозволяет

Род и Лаэрта и сына Лаэрта, подобного богу.

Добрая ей Евриклея кормилица так отвечала:

"Милая дочка! Убить меня можешь безжалостной медью

Или же целой оставить, но правды скрывать я не буду.

Было известно мне все. Принесла я, что мне приказал он, —

Хлеба, вина на дорогу. С меня же великую клятву

Взял он молчать, покамест двенадцатый день не наступит

Или пока ты не спросишь, пока от других не услышишь.

Он опасался, что плачем своей красоте повредишь ты.

Вот что: омывшись и чистой одеждою тело облекши,

Вместе с служанками в верхний покой поднимись и молитву

Там сотвори пред Афиной, рожденною Зевсом владыкой.