После дуэли   ::   Рощин Михаил Михайлович

Хватил? А если (кричит врастяжку) наемный жандарм вызвал бы? Жандарму б тоже Мишеля под Машук отвезли и на шести шагах поставили?

Все. Ты что?

– Ты что говоришь, Дорохов!

– Тише!

– Окна закройте!

– Как он смеет!

Дорохов. Пустите!.. Не видите ни черта! Других берегут, а этих не берегут… Почему? Ну-ка, картель сделай военному министру графу Чернышеву? А?

Голицын затворяет окна.

А ну-ка вызови Нессельроде! Дубельта! Или вон однофамильца нашего юнкера!..

Все. Дорохов! Дорохов! Сбесился!

Дорохов. Оберегут их? Обе-ре-гут!.. (Яростным шепотом.) А государя оберегут?… (Падает на диван.) Вина!..

Голицын. Это слишком! (Берет фуражку.)

Все ошеломлены. Бенкендорф наливает бокал, подносит Дорохову, тот выпивает залпом.

Дорохов (всхлипнув). И из-за чего? За что? За шуточки? За насмешки? За шуточки таких дуэлей не условют! А тогда условют, когда сволочь, когда сволочи… (Задыхается.) Сволочь знает, когда можно, а когда нельзя!..

Трубецкой (Столыпину). Что он говорит, Монго?

Столыпин машет рукой: оставь, мол.

Голицын. Мне пора, господа! Лев Сергеевич, а ты?

Пушкин. Иду, иду тоже… Дорохов, ну что теперь кулаками-то махать?

Голицын. И других винить! Всяк сам свою пулю ловит.

Пушкин. И на свою Черную речку спешит.

Голицын (Столыпину). Не затягивайте, съезжайте! И не мучьте себя… (Трубецкому.) И вы. Слышите? Что уж теперь!..

Пожимают руки. Столыпин кивает.

Бенкендорф. Ия откланяюсь.

Собираются и выходят.