При открытых дверях   ::   Азерников Валентин Захарович

Теснота у нас – сами видели, тут не точто новую аппаратуру – старую еле втиснули. Так она предложила как бы второй этаж сделать. Не целиком, целиком тоже не проходил, а галерею вдоль стен. И на ней – аппараты. И центр свободен, и обслуживать удобно. На первый взгляд – очень даже остроумно. А вторым – вторым тогда никто не поглядел. Кроме Изюмова. Он посчитал – прочность перекрытий недостаточна, пролеты великоваты. Для статики – в самый раз, а аппараты наши, вы видели, – когда компрессор включается, вибрировать начинают. Ну, вроде холодильника. И если бы они, не дай бог, все сразу включились, одновременно… Знаете, как на мосту, когда строй солдат проходит, специально команду подают – чтоб не в ногу, а то рухнет. Так и тут. Он ходил к математикам, теория вероятности… Наши его на смех – чтоб все сразу, такого не бывает. Он им расчеты. Они их в сейф. Он докладную. Они ее туда же. Он к директору. Наша озлилась. Думает, он из упрямства. Двутавром прозвала его – не гибкий, мол. У нас ведь гибкость синонимом ума стала. Философию гибкости даже создали: уступим в малом, чтоб выиграть в большом, не лезь на рожон, не плюй против ветра и тэ дэ. Какая это философия? Наркоз это – чтоб стыда не чувствовать, что перед трудностями пасуешь. Словом, не гнется наш Двутавр, хоть они его и так, и эдак. И в колхоз грозятся на месяц, и в Сочи путевку предлагают соцстраховскую. А он свое: велики пролеты. А работы уже полным ходом, на всех углах уже раззвонили. Ну что ему оставалось? Молить бога, чтоб он не прав оказался.