Семь лепестков   ::   Кузнецов Cергей

Настоящие усы у Нордмана только начали появляться: над верхней губой или, точнее, под носом, чернел пушок, который можно было уже брить, но уж, конечно, не завивать.

– За прекрасных дам! – и Нордман поднял стакан.

Прекрасных дам, собственно, было две – Женя и Лера. Кавалеров изображали Андрей Альперович, Нордман и Володька Белов. Родители Альперовича уехали на дачу, и на радостях Нордман и Белов постановили устроить у него пьянку в честь грядущего открытия Олимпиады. Предполагалось, что они вместе готовятся к вступительным экзаменам, и потому бывшие одноклассники надирались свободно. Взяли два портвейна и три «Фанты» – ядовито-оранжевой новинки этого лета. В последний момент Нодман позвонил Лерке, а та позвала подругу, зная, что Женька, хоть пить и не будет, но придет: во-первых, ее родителей все равно нет в Москве, а во-вторых, у нее свой интерес.

Допивали уже вторую бутылку портвейна. Альперович изображал хозяина дома – впрочем, с каждым стаканом все менее уверенно, – Белов уговаривал Лерку потанцевать, а Нордман возился с «Электроникой 302»: подкручивал ручку «тембр», пытаясь добиться какого-то особенного звука. Остальным на звук было наплевать: кассету все равно давно знали наизусть, и только когда доходило до припева, лениво подпевали:

Moscow, Moscow

закидаем бомбами

Будет вам Олимпиада

Ха-ха-ха-ха

– Жалко, что американцы не приедут, – сказала Лерка.