Семь преступлений в Риме   ::   Прево Гийом

Видно было, как из темной глубины полотна возникает мужской бюст с тонкими линиями контура, очень светлый и утонченный. Контур и свет так прекрасно сочетались, что можно было подумать, что персонаж материализуется из ничего. Воздушные каштановые волосы, выписанные в свойственной великому живописцу манере, спадали на плечи. Левая рука прижимала к груди крест, который казался выточенным из неземного дерева. Пока еще были неразличимы лицо и правая рука. Или скорее они, должно быть, появились вначале, но затем скрылись, будто заново переписанные художником. Их заменили светлые краски, оставленные окошками, куда заглядывать мог только Винчи.

Незавершенная, непонятная, эта картина излучала властное очарование.

— Должно получиться неплохо, — заметил Леонардо. — Давно я над ним работаю. До последних дней я никак не мог ухватить главного. Сейчас, кажется, нашел. Еще несколько попыток, и… Кстати, Гвидо, что ты думаешь о том волке?

Очарование нарушилось.

— Каком волке?

— Да о той волчьей голове в рамочке на бумажке Джакопо. Что бы это могло значить?

— Не знаю. Может быть, это предостережение, чтобы не доверять Гирарди? Что у него повадки дикого зверя?

Мэтр отрицательно покачал головой в знак несогласия:

— Неверно. По-моему, речь идет о вывеске.

Я посмотрел на рисунок.

— Вывеска? Вы хотите сказать, вывеска на лавочке?

— Да. На таверне, к примеру. Или на постоялом дворе. Думается, это бумажка с адресом, которую дали Джакопо. Адрес, куда он мог или даже должен был прийти.