JК
Семь преступлений в Риме :: Прево Гийом
Страница: 242 из 278Я достал из него три сложенных листа, перевязанных ленточкой, и древнюю карту, попорченную годами, в которой трудно было что-либо понять.
Зато листы были покрыты изящным и правильным почерком. Они были пронумерованы; другим почерком была дописана в углу фамилия автора. Она была мне знакома: Бартоломео Платина, первый префект Ватиканской библиотеки и бывший историограф пап.
Я много раз читал и перечитывал эти три странички, и сегодня, сорок лет спустя, воспроизвожу их так, будто прочитал вчера:
«Связка 7
Лист 11
Правда о заговоре в феврале 1468 года.
Эта новая глава предоставляет мне случай сделать несколько откровений.
Многое было сказано о событиях 1468 года, и многое говорилось обо мне лично. Меня посчитали одним из подстрекателей заговора, человеком с черной душой, страстно желавшим смерти Павла II.
Я расплатился за это. До сих пор я ощущаю на своих плечах холодную сырость застенков Сант-Анджело, а в своем теле боль от острых щипцов палача.
И тем не менее я невиновен, непричастен ко всем приписываемым мне мерзостям.
Хотя Сикст IV и признал меня впоследствии невинно пострадавшим, мне все же кажется важным осветить этот отрезок моей жизни и напомнить условия, в которых происходила та печальная история. Я не побоюсь назвать истинных виновников и описать совершавшиеся ими жестокости…
В ту эпоху, более чем в другое время, — я говорю о 1460-х годах, — в моду вошло почитание античности.
Зато листы были покрыты изящным и правильным почерком. Они были пронумерованы; другим почерком была дописана в углу фамилия автора. Она была мне знакома: Бартоломео Платина, первый префект Ватиканской библиотеки и бывший историограф пап.
Я много раз читал и перечитывал эти три странички, и сегодня, сорок лет спустя, воспроизвожу их так, будто прочитал вчера:
«Связка 7
Лист 11
Правда о заговоре в феврале 1468 года.
Эта новая глава предоставляет мне случай сделать несколько откровений.
Многое было сказано о событиях 1468 года, и многое говорилось обо мне лично. Меня посчитали одним из подстрекателей заговора, человеком с черной душой, страстно желавшим смерти Павла II.
Я расплатился за это. До сих пор я ощущаю на своих плечах холодную сырость застенков Сант-Анджело, а в своем теле боль от острых щипцов палача.
И тем не менее я невиновен, непричастен ко всем приписываемым мне мерзостям.
Хотя Сикст IV и признал меня впоследствии невинно пострадавшим, мне все же кажется важным осветить этот отрезок моей жизни и напомнить условия, в которых происходила та печальная история. Я не побоюсь назвать истинных виновников и описать совершавшиеся ими жестокости…
В ту эпоху, более чем в другое время, — я говорю о 1460-х годах, — в моду вошло почитание античности.