Семь преступлений в Риме   ::   Прево Гийом

Потасовки на улицах прекратились, но отмечались скопления народа в южной части Трастевере, и трудно было сказать, были то бунтовщики или просто любопытствующие.

Кроме того, стало известно о неповиновении многих народных дружин — в частности, на Марсовом поле, — отказывавшихся сдать оружие. Поговаривали, что влиятельное семейство Колонна, враждующее с Медичи, здорово раздувало это пламя неповиновения.

Все эго создавало атмосферу тревоги, так что большинство римлян предпочли отсиживаться в своих домах. Улицы почти опустели, маски исчезли, мрачное зимнее небо еще ниже нависло над городом.

Пока мы шли, я пересказал Леонардо содержание моих бесед с вдовой д'Алеманио.

Мэтр в основном пришел к тем же выводам, что и я, и тоже рассчитывал извлечь немало полезного из посещения дома гравера.

Нам повезло: дверь открыла сама служанка. У нее было очень усталое лицо, но она все же попыталась улыбнуться.

— Мессер Синибальди?

— Розина… — произнес я. — Розина Форлари?

Черты ее сразу затвердели, из глаз выступили слезы.

Она оглянулась через плечо, опасаясь, как бы нас не услышал кто-нибудь из родственников покойной. Убедившись, что рядом никого нет, женщина предложила нам пройти в кухню, где ее ожидала гора немытой посуды. Она прикрыла дверь и оперлась о нее спиной.

— Вы пришли по поводу Гаэтано, правильно?

Я кивнул:

— Вы видели его сегодня?

Вытащив из-под передника большой носовой платок, она вытерла глаза и высморкалась.

— Он приходил ночью… попрощался с хозяйкой… Сказал мне, что уезжает насовсем.