Семь преступлений в Риме   ::   Прево Гийом

В моем распоряжении было две тысячи лет медицины!

— Не стесняйтесь, выбирайте, — подбодрил меня Форлари.

Немного поколебавшись, я остановился на некоторых авторах, которых недавно упоминали мои профессора: сперва «Роджерино» Руджеро ди Фругардо, потом сборник текстов в стихах Жиля де Корбея, французского врача короля Филиппа II Августа и, наконец, достопримечательность, о которой мои учителя говорили лишь намеками: «Рассуждения» магометанина Аверроэса 3 .

Нагруженный этими сокровищами, я возвратился в большой зал, стараясь не потревожить да Винчи, уже углубившегося в чтение. Устроившись спиной к камину, я начал перелистывать «Роджерино», млея от неслыханного счастья быть в Ватиканской библиотеке.

Вскоре Леонардо встал и, держа книгу в руках, что-то прошептал на ухо Гаэтано. Они ушли в греческий зал, а я принялся за сборник Жиля де Корбея.

Минутой позже дверь опять открылась. Я в это время читал стихи французского врача о моче, за ними шли стихи о пульсе. Честно говоря, ничего нового о принципах Салернской школы я не узнал: хорошая моча свидетельствует о нормальной работе печени, а хороший пульс — о здоровом сердце. Проверка того и другого является главным в постановке диагноза, так как сердце и печень, а также мозг и яичники являются основными органами, управляющими организмом. Но я тем не менее не прекращал чтения, увлекшись забавной формой медицинской поэзии.

И все же, подняв глаза, я ожидал увидеть Винчи и Гаэтано.

Ничего подобного.