Роман, который так и не окончен   ::   Гребенщиков Борис

Поймав Уинки в прицел мощных очков, он некоторое время подержал его там, затем тряхнул головой и тоном общественного обвинителя заявил:

-- Вы - осел, сударь!

-- Простите, что? - только и смог сказать Уинки.

-- Я говорю, вы - осел!

-- Кто осел?

-- Кто, кто... Вы, конечно! Ведь не я же! убежденно сказал осел.

-- Простите, а вы твердо уверены, что именно я являюсь, так сказать, ослом?

-- А кем же вы еще можете быть? - саркастически спросил осел, давая своим тоном понять, что вот тут-то и конец Уинковым уверткам.

-- А что, стало быть, бывают ослы, и никого больше? - решил уточнить ситуацию Уинки.

Осел, видимо, понял, что без раз'яснений тут не обойтись и, нахмурившись, неопределенно протянул:

-- Ну, еще бывают эти...

Из наполненной шорохами тьмы за спинками ослова кресла пахнуло доисторическим хлевом, и показалась запыленная голова птеродактиля. Она скептически посмотрела на Уинка через стол, затем прикрыла глаза и вроде бы задремала.

-- Вот-вот, - сказал осел. - пте-ро-дак-ти-ли.

Дальнейшая беседа протекала в том же духе. Как выяснилось, животный мир в представлении осла состоял из ослов и птеродактилей, которые являют из себя лишь ослов с крыльями. В этом месте голова птеродактиля с видимым интересом прислушалась и даже открыла пасть для лучшей слышимости. Но, услышав, что ослам, равно как и ослам с крыльями, место на ферме, она щелкнула пастью и свирепо уставилась на Уинки.