JК
Сердце Льва - 2 :: Разумовский Феликс
Страница: 507 из 567 — Здравствуй, дорогой, здравствуй! Давно откинулся? Как там наши?
Тут же Андрон был препровожден к столу, где сидели его кенты по Крестам — Аслан, Сослан, Беслан и Руслан, сердечно поздоровался с ними и за шашлыком, купатами и молодым барашком степенно отвечал, что откинулся недавно и, естественно, по звонку, уже справил себе чистую бирку (нормальные документы), однако же хату путевую еще не пробил и пробавляется пока что на подсосе, у шмар. А что касаемо наших, то здесь облом, голимая рига (беда, наказание судьбы). Шкет ушел на дальняк, Гиви раскрутился по-новой, Пудель с корешами отстреливался на хате и вроде бы заполучил девять граммов в лоб. Одно хорошо — Жид все паханует, в доброй снаге [23] и держит хрен по ветру — борется с беспределом, множит общак и файно кентует [24] с Гусинским, Немцовым и Березовским. Потом Андрон сменил тему и поднял рог с терпким и молодым вином за родного брата своей невесты Тотраза, дай бог ему всего, и его верных кунаков — Аслана, Беслана, Сослана, Руслана. Рог был вместительным, не иначе как от носорога, хватило его на три добрых круга. Затем он был наполнен снова и очень высоко поднят в честь дорогого гостя Кондитера.
— Я всем сердцем верю, — веско сказал Тотраз, и слезы затуманили его молодецкий взор, — что настанет время, когда мы поедем к нам, выроем из-под яблони дедовский кувшин, опустим ноги в хрустальную воду ручья и хором споем нашу песню. Любимую. Да, дорогой?
Выпили еще, закусили сациви и, не дожидаясь лучших времен, и не опуская ноги в ручей, затянули любимую:
Ты стоишь на том берегу,
Как же переплыть мне реку.
Я хочу тебя целовать,
Как же мне тебя обнимать.
Тут же Андрон был препровожден к столу, где сидели его кенты по Крестам — Аслан, Сослан, Беслан и Руслан, сердечно поздоровался с ними и за шашлыком, купатами и молодым барашком степенно отвечал, что откинулся недавно и, естественно, по звонку, уже справил себе чистую бирку (нормальные документы), однако же хату путевую еще не пробил и пробавляется пока что на подсосе, у шмар. А что касаемо наших, то здесь облом, голимая рига (беда, наказание судьбы). Шкет ушел на дальняк, Гиви раскрутился по-новой, Пудель с корешами отстреливался на хате и вроде бы заполучил девять граммов в лоб. Одно хорошо — Жид все паханует, в доброй снаге [23] и держит хрен по ветру — борется с беспределом, множит общак и файно кентует [24] с Гусинским, Немцовым и Березовским. Потом Андрон сменил тему и поднял рог с терпким и молодым вином за родного брата своей невесты Тотраза, дай бог ему всего, и его верных кунаков — Аслана, Беслана, Сослана, Руслана. Рог был вместительным, не иначе как от носорога, хватило его на три добрых круга. Затем он был наполнен снова и очень высоко поднят в честь дорогого гостя Кондитера.
— Я всем сердцем верю, — веско сказал Тотраз, и слезы затуманили его молодецкий взор, — что настанет время, когда мы поедем к нам, выроем из-под яблони дедовский кувшин, опустим ноги в хрустальную воду ручья и хором споем нашу песню. Любимую. Да, дорогой?
Выпили еще, закусили сациви и, не дожидаясь лучших времен, и не опуская ноги в ручей, затянули любимую:
Ты стоишь на том берегу,
Как же переплыть мне реку.
Я хочу тебя целовать,
Как же мне тебя обнимать.