JК
Театр и его двойник :: Арто Антонен
Страница: 34 из 71До наших дней дошло около 600 пьес этого периода, известны имена 250 авторов, писавших для театра, из которых 50 были профессиональными или полупрофессиональными драматургами. Наиболее выдающиеся драматурги-елизаветинцы это – Уильям Шекспир (1564-1616), Джон Лили (1553-1606), Кристофер Марло (1564-1593), Бен Джонсон (1573-1637), Томас Хейвуд (1570-1641), Фрэнсис Бомонт (1584-1616), Джон Флетчер (1579-1625), Джон Форд (1586-1639), Елизаветинская поэтическая драма, впитавшая в себя и переработавшая учено-гуманистическую и фольклорную традиции, по праву считается одним из величайших достижений культуры позднего Возрождения.
ПИСЬМА О ЖЕСТОКОСТИ [1]
ПИСЬМО ПЕРВОЕ
Париж, 13 сентября 1932 года
Ж. П. [2]
Дорогой друг!
По поводу моего Манифеста не могу сообщить Вам более определенных сведений, так как сведения эти рискуют лишить свежести производимое впечатление. Все, что я могу сделать, – это дать предварительное толкование его заголовка "Театр жестокости" и попытаться обосновать свой выбор.
Под Жестокостью я подразумеваю не садизм, не кровь, по крайней мере не только их.
Я вовсе не культивирую последовательно ужас. Само слово "жестокость" следует брать в более широком смысле, а отнюдь не в том конкретном и хищном значении, которое ему обыкновенно приписывается. И поступая так, я отстаиваю право порвать с обиходными значениями языка, хоть раз сломать его каркас, сбросить рабский ошейник и вернуться наконец к этимологическим истокам языка, которые наперекор и вопреки абстрактным концепциям всегда вызывают перед нашим умственным взором некое конкретное понятие.
ПИСЬМА О ЖЕСТОКОСТИ [1]
ПИСЬМО ПЕРВОЕ
Париж, 13 сентября 1932 года
Ж. П. [2]
Дорогой друг!
По поводу моего Манифеста не могу сообщить Вам более определенных сведений, так как сведения эти рискуют лишить свежести производимое впечатление. Все, что я могу сделать, – это дать предварительное толкование его заголовка "Театр жестокости" и попытаться обосновать свой выбор.
Под Жестокостью я подразумеваю не садизм, не кровь, по крайней мере не только их.
Я вовсе не культивирую последовательно ужас. Само слово "жестокость" следует брать в более широком смысле, а отнюдь не в том конкретном и хищном значении, которое ему обыкновенно приписывается. И поступая так, я отстаиваю право порвать с обиходными значениями языка, хоть раз сломать его каркас, сбросить рабский ошейник и вернуться наконец к этимологическим истокам языка, которые наперекор и вопреки абстрактным концепциям всегда вызывают перед нашим умственным взором некое конкретное понятие.