Трамвай Желание   ::   Уильямс Теннесси

Гости собираются на покер…

Мужчины проходят между сестрами, окинув Бланш быстрым, любопытным взглядом, и скрываются в доме.

СТЕЛЛА. Прости его.

БЛАНШ. Да, это мужчина не из тех, для которых цветет жасмин. Но, пожалуй, именно этого и нужно подмешать к нашей крови теперь, когда у нас нет «Мечты», — иначе нам не выжить. Как прекрасно небо! Улететь бы на ракете, да и не возвращаться.

РАЗНОСЧИК (возникает из-за угла, выкрикивая). А вот с пылу, с жару!..

БЛАНШ (испуганно вскрикнула, резко отшатнулась. Но сейчас же, еще не переведя дух от испуга, рассмеялась). Куда же мы теперь, Стелла… нам в ту сторону?

РАЗНОСЧИК. …с пылу, с жару!

СТЕЛЛА (беря ее под руку). Нет, сюда.

БЛАНШ (со смехом). Слепой… ведет слепого!

Исчезают за углом. Еще не замер безнадежный смех Бланш.

А в ответ ему — взрыв хохота из дома. И все громче и громче «синее пианино» и труба под сурдинку.



КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Покерная ночь.

Есть у Ван-Гога картина — бильярдная ночью… Та же инфернальность полунощного свечения основных цветов простейшего спектра сейчас в кухне.

Над желтой клеенкой на кухонном столе — висячая лампа под ярко-зеленым стеклянным абажуром. На игроках, СТЭНЛИ, МИТЧЕ, СТИВЕ и ПАБЛО, разноцветные рубашки: густо-васильковая, пунцовая, белая в красную клетку, светло-зеленая; и сами они — мужчины в самом соку, и матерая мужественность их так же груба и непреложна, как основные цвета спектра.