Три действия по четырем картинам   ::   Дурненков Вячеслав Евгеньевич

Но даже в лавке, даже в разговоре с извозчиком, я постоянно одергиваю себя, а не сказал ли я пошлость? Это ведь так просто. Допустим, лавочник меня спрашивает: «Вам, какой кусок?» Вопрос уже сам по себе пошлый. А я молчу. Ведь вариантов-то немного и все такие… (Грустно вздыхает.) По-моему, я идиот.

Раздается стук в дверь.

НИКОЛАЙ. Входите, не заперто!

Дверь распахивается и в комнату с грохотом вваливается Аркадий.

АРКАДИЙ. Здравствуй!

НИКОЛАЙ (жмет ему руку). Здравствуй.

Аркадий поднимает с дивана сюртук и вешает на спинку стула, сам заваливается на диван с ногами.

НИКОЛАЙ. Какие новости?

АРКАДИЙ. Невский перекрыт, всюду полиция. Хотели Ивану передачу в тюрьму отнести, так все булочные закрыты. А ты ведь знаешь, как Ваня свежие булочки любит. Кстати, Софья Прокофьевна тебе кланяется, зашел бы к старушке, посидел бы с ней…

НИКОЛАЙ. Да зайду, вот только статью допишу. 

АРКАДИЙ. О чем статья?

НИКОЛАЙ. Для «Русского обозрения». К четвергу успеть надо.

АРКАДИЙ. А для вечности?

НИКОЛАЙ (со вздохом). Начал повесть. Названия пока нет… Сюжет таков: некий господин приезжает в провинцию, для того чтобы покончить жизнь самоубийством. Там он влюбляется в девушку, дочь местного священника. Отец против такой партии, девушка топится, господин уходит в монастырь. Начало лихо расписал, а дальше вот споткнулся как-то и не знаю, что дальше. Все кажется пошлым до невозможности. Возьму листы, перечитаю, и с души воротит.