В чужом пиру похмелье   ::   Островский Александр Николаевич

Ненила Сидоровна . А вы вот что… нехорошо только говорить-то…

Настасья Панкратьевна . Ничего.

Ненила Сидоровна . А сразу снимает. (Шепчет ей на ухо.)

Настасья Панкратьевна . Помогает?

Ненила Сидоровна . Помогает. То-то вот, хитры они, ан хитрей их есть. На всякий приворот средство есть; только знать нужно. Я много знаю: и от глазу, и от запою, и против бородавок у меня симпатия есть.

Настасья Панкратьевна . Так надоть попробовать, а то что же хорошего! Мы теперь его женить хотим; нам надо невесту с большими деньгами, потому сами богаты. Что за неволя нам бедную-то брать.

Ненила Сидоровна . Разумеется.

Настасья Панкратьевна . Ну, вот, матушка моя, теперь есть такая на примете, отец нашел; а он скрывается от отца-то. Всякая мать баловница; другой раз расплачется, – глядишь, и жалко, и сама его прикрываю по малости. А все-таки нехорошо.

Ненила Сидоровна . Нельзя похвалить.

Настасья Панкратьевна . А другой, Купидоша, так совсем какой-то ума рехнувший по театру. Да табак курит, Немила Сидоровна, такой крепкий, просто дышать нельзя. В комнатах такого курить нельзя ни под каким видом, кого хочешь стошнит. Так все больше в кухне пребывает. Вот иногда скучно, позовешь его, а он-то и давай кричать по-тиатральному, ну и утешаешься на него. С певчими поет басом, голос такой громкий, так как словно из ружья выпалит.

Ненила Сидоровна . Говорят, маленьких нехорошо по голове бить, глупеют от этого.

Настасья Панкратьевна .