Волки и овцы   ::   Островский Александр Николаевич

Выдадут Аполлону Викторычу исполнительный лист, вот уж тогда дело будет крепко, таким документом пугнуть можно-с! Выходи замуж, а то, мол, разорю.

Мурзавецкая . Да, да, да… вот, вот, мне только того и нужно. Ну, да еще это дело впереди, может быть, и без того сладим. А заупрямится, так уж не взыщи… Что греха таить, я для своей родни криводушница.

Чугунов . А кто ж без греха-то? Кто похвалится, благодетельница?

Мурзавецкая . У Евлампии наличные деньги есть?

Чугунов . Как не быть, есть.

Мурзавецкая . Что ж она, забыла, что ли? Я ей не раз напоминала. Муж ее обещал дать мне тысячу рублей на бедных… да уж не помню, на словах он говорил или письмо было от него. «В завещании, говорит, я этих денег не помещаю, все равно, когда умру, вам жена моя заплатит». Кажется, было письмо. Ты смотрел в моих бумагах?

Чугунов . Раз пять пересматривал, на дом брал-с.

Мурзавецкая . Нет?

Чугунов . Нет-с.

Мурзавецкая . Жаль. Не верить мне она не смеет, а все-таки, пожалуй, поморщится.

Чугунов . Так что же-с, можно-с…

Мурзавецкая . Что «можно»?

Чугунов . Да письмо найти, коли оно нужно-с.

Мурзавецкая . Ведь уж ты искал?

Чугунов . Искал, да не там, где надобно; сдуру-то только время потерял даром. (Вынимает из кармана письмо и подает Мурзавецкой.) Вот извольте, матушка-благодетельница, нашлось.

Мурзавецкая (прочитав про себя письмо) . Его рука, его. Что такое? Уж не колдовство ли?

Чугунов .