Сезонная любовь   ::   Гоник Владимир

Пряхин наперед знал, что пощады не будет, свое он получит, но не жалел ни о чем, лишь повторил снова:

- Все вы тут дерьмо.

Они избили его, Пряхин не сопротивлялся. Позже он с трудом поднялся с грязного, заплеванного пола и медленно побрел прочь.

На дворе темнота была не такой кромешной, какой казалась из комнаты, в селе тускло светились редкие огни.

Дул сырой ветер, погода была промозглая, но - странное дело! - в душу снизошел покой. Вот ведь как оказалось - места живого нет, лицо вспухло, а испытываешь облегчение, будто повезло.

Он чувствовал непонятную свободу, даром что еле двигался, но стало легко, словно отдал все долги и уладил дела: никому ничего не должен.

Пряхин побрел за бараки, он еще днем приметил укромное место, где лежали на земле ящики, отыскал их и сел, в комок сжался. Откуда ни возьмись, появилась стайка собак, они послонялись вокруг и легли рядом, видно, приняли за своего.

Он подумал, что они правы, он один из них - ни кола, ни двора, ни будки своей, ни миски.

Неожиданно собаки чутко подняли уши, заворчали глухо, потом вскинулись в звонком лае; Пряхин их усмирил - цыкнул, и они умолкли, словно признали в нем хозяина.

Кто-то медленно приблизился, и Пряхин, не зная еще, догадался, кто идет.

Рая молча села на ящик и посидела смирно, куталась в платок, зябко горбила плечи.

- Схлопотал? - спросила она.

Пряхин не ответил, жевал разбитые губы.

- Что молчишь? Загордился?

- А что говорить? Сама видишь...