За дверью   ::   Борхерт Вольфганг

И мальчик мой где-то внизу, под ней. Обломки, осколки, обрывки. Осколки костей, обрывки мяса. Ему всего годик был, я никогда не видел его. А теперь вижу – каждую ночь. Под сотней тысяч камней. Мусор, ничего кроме кучки мусора. Я думал, больше не выдержу. Хотел покончить со всем. По-моему, было просто: с понтона вниз. Бултых. И все. Кончено.

Другой. Бултых? И все? Кончено? Тебе привиделось. Ты ведь тут лежишь, на песке.

Бэкманн . Привиделось? Да. Это от голода. Мне привиделось, что она вышвырнула меня назад, она, Эльба, эта старая… Не приняла меня. Решила, что я должен попытаться еще раз. Что не имею права. Говорит, я сопляк. Говорит, ей на мою беспросветную жизнь на… В самое ухо мне сказала, что ей на мое самоубийство на… На… – сказала мне эта грымза и выругалась, как базарная баба. Она решила, что жизнь прекрасна, и вот я лежу тут, на берегу Бланкенезе, мокрый до нитки, и мне холодно. Вечно мне холодно. Я так долго замерзал в России. Сыт по горло этой вечной мерзлотой. И Эльба, старая карга, – да, она привиделась мне с голоду. Что там?

Другой. Идет кто-то… Девчонка или что-то такое. Точно. Сейчас увидишь.

Она. Есть тут кто-нибудь? Только что я слышала голос. Эй, есть тут кто-нибудь?

Бэкманн . Да, лежит здесь один. Здесь. Здесь, внизу, у воды.

Она. А почему Вы не встаете? Что Вы там делаете?

Бэкманн . Лежу, как видите. Отчасти на суше, отчасти в воде.

Она. Но почему? Вставайте. А я-то как увидела у воды что-то темное, так и подумала: труп.

Бэкманн . Правильно.