Жар-птица. Свирель славянина   ::   Бальмонт Константин

СТИХ ПРО ОНИКУ ВОИНА



Это было в оно время, по ту сторону времен.

Жил Оника, супротивника себе не ведал он,

Что хотелося ему, то и деялось,

И всегда во всем душа его надеялась.

Так вот раз и обседлал он богатырского коня,

Выезжает в чисто поле пышноликое,

Ужаснулся, видит, стречу, словно сон средь бела

                                           дня,

Не идет — не едет чудо, надвигается великое.

Голова у чуда-дива человеческая,

Вся повадка, постать-стать как будто жреческая,

А и тулово у чуда-то звериное,

Сильны ноги, и копыто лошадиное.

Стал Оника к чуду речь держать, и чудо вопрошать:

«Кто ты? Царь или царевич? Или как тебя назвать?»

Колыхнулася поближе тень ужасная,

Словно туча тут повеяла холодная:

«Не царевич я, не царь, я Смерть прекрасная,

Беспосульная, бесстрастная, безродная.

За тобою».— Тут он силою булатною

Замахнулся, и на Смерть заносит меч, —

Отлетел удар дорогою обратною,

Меч упал, и силы нет в размахе плеч.

«Дай мне сроку на три года. Смерть прекрасная»,

Со слезами тут взмолился Воин к ней.

«На три месяца, три дня»— мольба напрасная —

«Три минутки».— Счет составлен, роспись дней.

Больше нет ни лет, ни месяцев, ни времени,

Ни минутки, чтоб другой наряд надеть.

Будет. Пал Оника Воин с гулом бремени.

Пал с коня. Ему мы будем память петь.