Жар-птица. Свирель славянина   ::   Бальмонт Константин

Все купил он, все, что было,он скупил,

Он, сто тысячей отдав, богатым был.

Терем выстроил, в высоком терему

Камни ночью самоцветятся во тьму.

Он Можайского Николу сорудил,

Он вес маковицы ярко золотил.

Изукрашивал иконы по стенам,

Чистым жемчугом убрал иконы нам.

Вызолачивал он царские врата,

Пред жемчужной — золотая красота.

А как в Новгороде снова он пошел,

Он товаров на полушку не нашел,

И зашел тогда Садко во темный ряд,

Черепки, горшки там битые стоят.

Усмехнулся он, купил и те горшки:

«Пригодятся», говорит, «и черепки»,

«Дети малые», мол, «будут в них играть,

Будут в играх про Садко воспоминать.

Я Садко Богатый Гость, Садко Гусляр,

Я люблю, чтобы плясал и млад и стар.

Гусли звончаты недаром говорят:

Я Садко Богатый Гость, весенний сад!»

Вот по Морю, Морю синему, средь пенистых зыбей,

Выбегают, выгребают тридцать быстрых кораблей.

Походили, погуляли, торговали далеко,

А на Соколе на светлом едет сам купец Садко.

Корабли бегут проворно, Сокол лишь стоит один,

Видно чара тут какая, есть решение глубин.

И промолвил Гость Богатый, говорит Садко Купец:

«Будем жеребья метать мы, на кого пришел конец».

Все тут жеребья метали, написавши имена,—

Все плывут, перо Садково поглотила глубина.