Зима. Все пьесы   ::   Гришковец Евгений

Где их одежда, лица и тела не искалечены огнем и осколками снарядов. Где они сидят, каждый в парадной форме своей страны и времени, с нашивками и медалями. Сидят и курят.

В море на корабле всегда не хватает сигарет. А в бою, даже если сигареты есть, то курить некогда, а очень хочется. И эти моряки погибали с неудовлетворенным желанием закурить. А там они сидят и курят. И сигарет достаточно. А у тех, кто курит трубки — трубки целы и табаку довольно. Ну а те, кто не курили… те так сидят. Нормально.

И они молчат, не плачут, не смеются, не скучают — сидят и смотрят… куда-то. А когда к ним присоединяются вновь прибывшие, все оглядываются на них, мол, откуда вы? С подводной лодки? Закуривайте… Им хорошо.

Среди них моряки из орудийного расчета башни Q крейсера британского «Тайгер», которые задраились в отсеке, и чтобы огонь не перекинулся дальше, затопили свой отсек. Когда их нашли, они, мертвые, обгорелыми руками крепко сжимали рукоятки механизмов, которыми задраиваются двери. Там же сидят матросы машинного отделения немецкого тяжелого крейсера «Зейдлиц», который получил такие пробоины от снарядов, выпущенных с «Куин Мери» и других британских кораблей, что в течение всего боя медленно тонул, терял ход, но из боя не вышел. А потом, уже почти совсем уходя под воду, дошел до базы. Трюмные машинисты работали по грудь в горячей воде, умирали, а на смену им шли другие. Как можно было там покурить. А теперь они сидят и курят…

А ты идешь, каким-нибудь жарким летним днем, идешь по центральной улице… города.