JК
Змеиное яйцо :: Бергман Ингмар
Страница: 39 из 100Кто-то из пассажиров пытается стянуть его вниз; остальные не дают ему это сделать.
Человек на сиденье (выкрикивает). Вот здесь, в этой газете, написано, что сказал Адольф Гитлер своему народу: «Наконец наступил день, в предвосхищении которого создавалось наше движение. Наступил час, в ожидании которого мы боролись долгие годы. Наступил момент, когда национал-социализм начнет свой триумфальный марш во спасение Германии. Наше движение было создано, чтобы в годину острейшей смуты оказать ей величайшую помощь. Ныне, когда нация с ужасом взирает на надвигающееся красное чудовище – зловонную еврейскую гидру, – наше движение принесет ей избавление».
Чей-то голос предлагает ему заткнуться. Внезапно трамвай резко тормозит, и потерявший равновесие толстяк падает и исчезает в толпе. Слышатся смех, шиканье, громкие протестующие голоса. Кто-то вопит.
Абель. Что он говорил?
Мануэла. Он читал речь, которую только что произнес некто по имени Гитлер. Этот Гитлер сказал, что час пробил, что ко всем запуганным снизойдет спасение, что их спасет он – он и его движение.
14
В изразцовой печи весело поблескивает огонь; в комнате тепло. Мануэла и Абель зажгли даже пару свечей. Покончив с едой и питьем, они сидят за столом. Из трубы граммофона льются звуки модного танго. За чашкой кофе – крепкого и натурального – оба попыхивают маленькими сигарками.
Мануэла. А помнишь, как мы застряли в Дамаске
и как мы оба – Макс и я – заболели желтухой?
Абель. Ну и что?…
Мануэла. Нам тогда чертовски не везло.
Человек на сиденье (выкрикивает). Вот здесь, в этой газете, написано, что сказал Адольф Гитлер своему народу: «Наконец наступил день, в предвосхищении которого создавалось наше движение. Наступил час, в ожидании которого мы боролись долгие годы. Наступил момент, когда национал-социализм начнет свой триумфальный марш во спасение Германии. Наше движение было создано, чтобы в годину острейшей смуты оказать ей величайшую помощь. Ныне, когда нация с ужасом взирает на надвигающееся красное чудовище – зловонную еврейскую гидру, – наше движение принесет ей избавление».
Чей-то голос предлагает ему заткнуться. Внезапно трамвай резко тормозит, и потерявший равновесие толстяк падает и исчезает в толпе. Слышатся смех, шиканье, громкие протестующие голоса. Кто-то вопит.
Абель. Что он говорил?
Мануэла. Он читал речь, которую только что произнес некто по имени Гитлер. Этот Гитлер сказал, что час пробил, что ко всем запуганным снизойдет спасение, что их спасет он – он и его движение.
14
В изразцовой печи весело поблескивает огонь; в комнате тепло. Мануэла и Абель зажгли даже пару свечей. Покончив с едой и питьем, они сидят за столом. Из трубы граммофона льются звуки модного танго. За чашкой кофе – крепкого и натурального – оба попыхивают маленькими сигарками.
Мануэла. А помнишь, как мы застряли в Дамаске
и как мы оба – Макс и я – заболели желтухой?
Абель. Ну и что?…
Мануэла. Нам тогда чертовски не везло.