Ай-ай и я   ::   Даррелл Джеральд

Забравшись в палатки и укрывшись лишь разноцветными ламба, мы стали вслушиваться в звуки оркестра окружавшего нас ночного леса. Попугаи-ваза — что вообще-то несвойственно попугаям — по ночам иногда часами поют друг другу песни; и в эту нашу первую ночь они добрый час упражнялись в вокале, да так проникновенно, что в их пении тонули все прочие лесные звуки. Но как только пение смолкло, мы смогли прислушаться к звукам остальных лесных обитателей. Словно краски диковинного ковра, сплетались тихие голоса насекомых — звон, жужжанье, стрекотанье, пиликанье, трели, шуршанье и гуденье. На фоне этого изысканного ковра звуков ясно слышался голос мышиного лемура, самого маленького из всех лемуров: два таких животных прекрасно помещаются в чайной чашке. Это милейшие крохотные создания с серо-зеленым мехом и огромными золотистыми глазами; ручки, ножки и уши розового цвета и мягкие, как лепестки розы. Встречая себе подобного (предположительно чужака, вторгшегося в их владения), крошки лемуры выдают поочередно визги и трели, и тогда с залитых лунным светом веток слышатся целые встречные потоки ругательств на лемурьем языке.

Нам выпало сомнительное удовольствие послушать лемуров-маки совсем близко, парочка милых созданий пела прямо на ветвях дерева, что росло над нашей палаткой. Потоки стаккато самого низкопробного сорта резали нам слух, и мы вздохнули с облегчением, когда эти Божьи твари ушли. По причинам, известным только зоологам, их называют еще «лемуры-спортсмены», может быть из-за привычки прыгать с дерева на дерево.