Страница:
14 из 246
[41] Рабы, подавайте кушанья первой перемены!
Принесли нагруженный блюдами поднос; рабы стали поблизости, готовые повиноваться первому же знаку пирующих. Спор улегся у ног хозяина, чтобы тот мог вытирать руки о его длинные волосы, а сциссор [42] приступил к своим обязанностям.
Когда принесли вторую перемену блюд и аппетит сотрапезников был отчасти утолен, старик остановил взор на госте и со старческим благодушием некоторое время разглядывал прекрасное лицо Луция, кому белокурые волосы и золотистая борода придавали необычайное выражение.
– Ты прибыл из Рима? – спросил он.
– Да, отец мой, – ответил молодой человек.
– Из самого Рима?
– Я сел на корабль в гавани Остии.
– Боги по-прежнему хранят божественного императора и его мать?
– По-прежнему.
– Не готовится ли Цезарь выступить в поход?
– Сейчас нет такого народа, который бы восстал. Цезарь, властитель мира, дал миру покой, при котором расцветут искусства: он затворил врата в храме Януса [43] и взял в руки лиру, чтобы воспеть хвалу богам.
– А он не боится, что, пока он поет, царствовать будут другие?
– А! – нахмурился Луций. – Так, значит, и в Греции поговаривают о том, что император – дитя?
– Нет, но люди боятся, что он еще долго будет медлить со своим превращением в мужчину.
– Я думал, что он надел тогу совершеннолетнего на похоронах Британика. [44]
– Британик давно уже был приговорен к смерти Агриппиной.
|< Пред. 12 13 14 15 16 След. >|