JК
Аквамариновая мэм :: Патрацкая Наталья Владимировна
Страница: 284 из 387Гоша поклонился даме и покинул ее дом.
Она достала белый сотовый телефон, нажала на фирму и попросила Спинозу, взявшую трубку, соединить ее с Мартином.
Я, услышав мелодичный женский голос Нимфы, хотела ответить, что Мартина нет на месте, но именно он в этот момент вышел из кабинета, словно почувствовал звонок.
Я невольно передала ему трубку официального телефона фирмы.
Тимофей Панин был увлечен Лизкой Каспийской в то беспечное для нее время, когда она была худа и свободна. Теперь, видя ее дородной женщиной, он поутих в своих тайных желаниях. Режиссер знал о ее связи с сыном главы округа Валет, и теперь только этот факт имел для него некоторое значение. Сама Лизка его больше не интересовала, он даже жалел, что вновь вытащил ее в качестве обозревателя.
Тимофею надоела возня с приборами Театр, а излишние эмоции в зале вообще надоели хуже горькой редьки, которую он практически не ел. В таком состоянии он сидел одиноко в ложе, смотрел на слабо заполненный зал и тосковал по старым временам, а каким, он и сам не знал. Пусто в душе режиссера – пусто и в партере.
Неожиданно рядом с ним плюхнулась Лизка собственной полной персоной. Ее было много для него, он приподнялся, чтобы покинуть ложу, но дама осадила его крепкой рукой.
– Сиди, Тимофей! Дело есть!
– Если дело, идем, Лизка в кабинет.
– Посмотри в правый угол сцены! – прошептала журналистка.
Она достала белый сотовый телефон, нажала на фирму и попросила Спинозу, взявшую трубку, соединить ее с Мартином.
Я, услышав мелодичный женский голос Нимфы, хотела ответить, что Мартина нет на месте, но именно он в этот момент вышел из кабинета, словно почувствовал звонок.
Я невольно передала ему трубку официального телефона фирмы.
Тимофей Панин был увлечен Лизкой Каспийской в то беспечное для нее время, когда она была худа и свободна. Теперь, видя ее дородной женщиной, он поутих в своих тайных желаниях. Режиссер знал о ее связи с сыном главы округа Валет, и теперь только этот факт имел для него некоторое значение. Сама Лизка его больше не интересовала, он даже жалел, что вновь вытащил ее в качестве обозревателя.
Тимофею надоела возня с приборами Театр, а излишние эмоции в зале вообще надоели хуже горькой редьки, которую он практически не ел. В таком состоянии он сидел одиноко в ложе, смотрел на слабо заполненный зал и тосковал по старым временам, а каким, он и сам не знал. Пусто в душе режиссера – пусто и в партере.
Неожиданно рядом с ним плюхнулась Лизка собственной полной персоной. Ее было много для него, он приподнялся, чтобы покинуть ложу, но дама осадила его крепкой рукой.
– Сиди, Тимофей! Дело есть!
– Если дело, идем, Лизка в кабинет.
– Посмотри в правый угол сцены! – прошептала журналистка.