JК
Арканзасские трапперы :: Эмар Густав
Страница: 238 из 279 — Мы случайно нашли убежище, где никто не потревожит нас. Отправляйся на сборное место, Фрэнк, и приведи сюда всех наших — не только тех, которые участвовали вместе с нами в нападении на мексиканский лагерь, но и остальных. А ты, Антонио, ступай и добудь съестных припасов. Уходите оба и возвращайтесь как можно скорее.
Бандиты бросились в воду и быстро поплыли.
— Помоги мне, Гонсалес, — продолжал Уактено. — Сделаем пока запас дров для костра и наберем сухих листьев для постелей. Живо! За дело!
Через час большой костер уже весело пылал в пещере, а бандиты крепко спали на своих мягких постелях.
Как только занялась заря, пришли и все остальные разбойники, принадлежащие к шайке.
Их было тридцать человек.
Сердце предводителя запрыгало от радости при виде такого сильного подкрепления. О, он еще поправит свои дела и с избытком вознаградит себя за неудачу!
После сытного завтрака из дичины, которую бандиты, не скупясь, запивали вином, Уактено вспомнил наконец о своих пленниках.
Он отправился в залу, служившую им тюрьмой.
С тех пор как генерал попал в руки разбойников, он не произнес ни слова и, по-видимому, совершенно спокойно и безропотно подчинялся своей участи.
Никто не перевязал его ран. Они воспалились, и он страшно мучился, но ни одного стона, ни одной жалобы не сорвалось с его губ.
Бандиты бросились в воду и быстро поплыли.
— Помоги мне, Гонсалес, — продолжал Уактено. — Сделаем пока запас дров для костра и наберем сухих листьев для постелей. Живо! За дело!
Через час большой костер уже весело пылал в пещере, а бандиты крепко спали на своих мягких постелях.
Как только занялась заря, пришли и все остальные разбойники, принадлежащие к шайке.
Их было тридцать человек.
Сердце предводителя запрыгало от радости при виде такого сильного подкрепления. О, он еще поправит свои дела и с избытком вознаградит себя за неудачу!
После сытного завтрака из дичины, которую бандиты, не скупясь, запивали вином, Уактено вспомнил наконец о своих пленниках.
Он отправился в залу, служившую им тюрьмой.
С тех пор как генерал попал в руки разбойников, он не произнес ни слова и, по-видимому, совершенно спокойно и безропотно подчинялся своей участи.
Никто не перевязал его ран. Они воспалились, и он страшно мучился, но ни одного стона, ни одной жалобы не сорвалось с его губ.