Архипелаг в огне   ::   Верн Жюль

Сварливые, мстительные, передающие, подобно корсиканцам, из поколения в поколение родовую вражду, пока ее не потушит кровь, прирожденные грабители, которые, однако, свято чтут законы гостеприимства, готовые убить, если без убийства нельзя украсть, эти суровые горцы тем не менее считают себя прямыми потомками спартанцев; крепко засев в отрогах Тайгета, где сотнями насчитываются «пиргосы» — маленькие, почти совершенно неприступные крепости, — они весьма охотно играют двусмысленную роль владельцев средневековых замков у дорог, чьи феодальные права отстаивались с помощью кинжала и пищали.

Итак, если маниоты и поныне еще почти дикари, то легко понять, что они представляли собой полвека назад. До того как установление регулярного пароходного сообщения решительным образом не пресекло морской разбой, в первой трети XIX столетия, маниоты были самыми дерзкими пиратами — грозой торговых кораблей на всех побережьях Леванта.

В силу своего положения на краю Пелопоннеса, у входа в два моря, поблизости от острова Чериготто, столь излюбленного корсарами, гавань Итилон была как нельзя более удобна для морских разбойников, хозяйничавших в водах Архипелага и по соседству с ним — на побережье Средиземного моря. Особенно дорожили они стрелкой мыса Матапан, завершавшей самую обжитую часть Мани, именовавшуюся тогда Каковоннийским краем. Оседлав этот мыс, они либо нападали на корабли прямо с моря, либо заманивали их к берегу ложными сигналами. Затем они их грабили и жгли. А судовую команду, независимо от того, кто входил в нее — турки, мальтийцы, египтяне и даже греки, — пираты безжалостно убивали или продавали в рабство на африканское побережье.